Семнадцатый ребенок священника
В семье Василия Буяльского, священника села Воробьевка на Черниговщине, 26 июня 1789 года появился семнадцатый ребенок – сын Илья. Восьми лет от роду его отдали в Новгород-северское уездное училище, а с 1800 по 1809 год он прошел философский курс в Черниговской семинарии. Мальчик хорошо рисовал и хотел получить дальнейшее художественное образование, но семейный совет постановил иначе – надо поступать в московское отделение Петербургской медико-хирургической академии.
Проучившись там первый курс, на второй Буяльский перевелся в Петербург. Уже в свой первый год там внимательный и трудолюбивый студент привлек внимание профессоров. Известный хирург Иван Буш даже доверил Буяльскому участие в преподавании анатомии и работу ассистента при операциях. А через год студенту разрешили оперировать самостоятельно.
По окончании академии в 1814 году со званием лекаря 1-го отделения Илья Васильевич стал прозектором анатомии и параллельно продолжал хирургическую практику в клинике Буша. Проведя лично 30 крупных операций, молодой лекарь стал в 1816 году медиком-хирургом. А уже через год новая ступень – адъюнкта у профессора Буша. Диссертацию на степень доктора медицины и хирургии Буяльский успешно защитил в 1823 году, представив академии отчет о 210 лично выполненных операциях.
Особенно искусен Буяльский был при хирургических «исправлениях» сосудов. Свидетели одной из сложных операций паховой аневризмы, подчеркивали точность, красоту и скорость его работы – все заняло 20 минут. Несколько раз он останавливал у больных серьезные кровотечения при ошибках своего учителя Буша. Так, при удалении молочной железы Буш поранил артерию, сильная струя крови брызнула в лицо профессора. Ассистировавший ему Буяльский быстро захватил и перевязал сосуд, после чего Буш дал слово не делать без Ильи Васильевича «никакой мало-мальски важной операции».
Теперь была открыта дорога для успешной научной карьеры. Буяльский стал сначала экстраординарным (в 1825 году), а затем и ординарным профессором (в 1831 году) Петербургской медико-хирургической академии.
«Национальный вопрос»
Доказать свой талант оказалось непросто. Еще не была преодолена тотальная власть корпорации придворных иноземных врачей. Так, лейб-медик Иван (Иоганн-Георг фон) Рюль заявлял, что пока он медицинский инспектор Мариинских учреждений, в них русский врач не станет даже ординатором, не то, что старшим врачом.
Отношения с немцами особо обострились после скандала вокруг барона Кампенгаузена, камергера двора и заместителя министра внутренних дел. Его карету понесли лошади, и чиновник упал, сломав руку. Видные медики-немцы осмотрели пациента и сказали, что в локтевом суставе нагноение, а не кровоизлияние, как утверждал Буяльский. Немцы провели операцию, против которой категорически возражал Илья Васильевич. Рука барона распухла, а через девять дней он умер. Уязвленные немцы не простили хирургу такой удар по авторитету.
Но Буяльский все же смог утвердиться в Мариинской больнице, где проработал 33 года – с 1831 по 1864-й. Здесь было огромное количество больных – 3,5 тыс. стационарных и до 40 тыс. амбулаторных в год. Хирургу приходилось делать среди прочих пластические, костные операции, грыжесечения и литотомии, вести акушерскую и гинекологическую практику. «Операция делается иногда для того, чтобы сохранить жизнь, но мы обязаны подумать и о том, чтобы эта сохраненная жизнь, по возможности, была менее тягостна», – такой принцип исповедовал он в своей работе.
Следующий примечательный случай произошел в Царскосельском лицее в 1833 году. Один из учеников нечаянно сел на костяную палочку, которой собирался рисовать его одноклассник. Часть палочки отломилась и осталась в теле мальчика. Началась паника, директор боялся, что узнает сам Николай І, в это время отдыхавший в Царском Селе. На следующий день, когда мальчику стало хуже, пригласили лейб-медика Николая Арендта. Он заключил, что палочка прошла мягкие ткани бедра и находится вблизи крупных сосудов и решил оперировать через переднее-верхнюю часть бедра, позвав себе на помощь профессора Буяльского. Тот прибыл сразу по получении вызова, осмотрел рану и пришел к выводу, что разрез следует делать сзади. Арендт уступил право проведения сложной операции Илье Васильевичу. Операция длилась 34 минуты, что было очень долго по тем временам, палочка была найдена в малом тазу возле мочевого пузыря и не без труда извлечена. Случай получил широкую огласку. Вскоре Буяльский стал оператором Царскосельского лицея, позднее – главврачом всех кадетских корпусов (1835), академиком (1842).
Анатом и создатель медицинских инструментов
В 1828 году Илья Васильевич издал на латыни и русском свои знаменитые «Анатомо-хирургические таблицы», посвященные перевязке крупных артерий. Рисунки были сделаны художником Зайцевым с натуры и в натуральную величину. По ним Ухтомский мастерски создал гравюры. Эта ценная работа, к тому же напечатанная на дорогой бумаге, получила лестные отзывы в Европе и в Америке (Гарвард), а в 1829 году была переиздана за рубежом на немецком языке.
С 1833 года Буяльский стал профессором анатомии, и 35 лет преподавал ее, в том числе и в академии художеств, сам делал препараты. Особенно известны препараты сосудов и легендарное «Лежащее тело». Зимой 1836 года Илья Васильевич выбрал в анатомическом театре тело стройного мужчины, уложил его в удобное для изучения положение и велел заморозить, после чего с помощниками пять дней препарировал. С тела был снят гипсовый слепок, и по нему именитый скульптор барон Петр Клодт отлил бронзовую скульптуру.
В течение 12 лет Буяльский возглавлял в Петербурге завод, выпускавший медицинские инструменты. Примечательно, что уже в первые дни пребывания на должности он занялся организацией отделения для изготовления «мензур, гельмов и прочей гладкой аптечной посуды». Илья Васильевич разработал инструмент для остановки кровотечений (турникет для сжатия сосуда), для переливания крови, глазные, акушерские наборы и многие другие инструменты, отмеченные на выставках и признанные специалистами.
Буяльский добился повышения жалования рабочим, а для талантливых сыновей мастера Алексея Завьялова, который не мог платить за их обучение, выхлопотал место и казенное содержание в Аптекарской школе. К фармации профессор тоже относился со вниманием, сохранился «Меморандум», куда за 50 лет им было занесено множество рецептов.
Буяльский и Пирогов
Если Пирогова историки характеризуют как гения, то Буяльского – как исключительный талант. Хотя этим двум знаменитостям нередко приписывают соперничество и даже конфликты, в действительности интригами скорее занималось их окружение. Можно согласиться с мнением профессора Евгения Маргорина, одного из лучших биографов Буяльского, что имел место сложный процесс перехода должностей и неформального звания лучшего хирурга и анатома от стареющего Буяльского к будущему великому хирургу XIX века Николаю Пирогову (1810—1881). Не умаляя заслуг последнего, можно вспомнить и несколько случаев, когда Илья Васильевич смог «обойти» Пирогова.
Буяльский был замечательным диагностом. Перед тем как решиться на операцию, он внимательнейшим образом осматривал больного, общался с ним. Однажды к профессору обратился некий полковник Новоселов, раненный в плечо. Перед этим его дважды, на Кавказе и в Петербурге, смотрел Пирогов и решил, что операция будет крайне опасной для жизни, поэтому пулю следует оставить, показав больному другую, якобы извлеченную из его тела. Но боли и нарушение движений руки продолжались. Буяльский внимательно исследовал плечо и тут же быстро через небольшой разрез удалил пулю.
Известен также случай, когда в 1854 году Пирогов решил ампутировать раненому турками генералу Полторацкому кисть руки, отложив операцию лишь по причине позднего времени. Герой войны решил проконсультироваться и у Буяльского. Вот как ярко описывает встречу с профессором сам генерал: «В прихожей послышался стук галош, а секунду спустя мелкими шажками в комнату вкатился маленький, седенький, чисто выбритый старичок, в мундире, сплошь покрытом на всей груди бесчисленными орденами и звездами. Подлинный иконостас этот с приветливой улыбкой проворно подбежал ко мне и, почтительно выслушав, проговорил: «Сию минуту я буду к вашим услугам». Не прошло и пяти минут, как почтенный доктор опять очутился передо мною, но вместо мундира на нем был надет длинный до самого пола ослепительной белизны фартук…» Буяльский около получаса изучал руку больного, сказав, что хотя рана жестокая и кости сильно раздроблены, ампутировать не следует. Но и предупредил, что в полной мере рука не восстановится. Довольный генерал хотел было оставить деньги за консультацию, но ему сказали, что у раненых профессор никогда денег не берет. Солидные гонорары он принимал только от богатых пациентов. Полторацкий все же оставил десять рублей в кружке для благотворительных нужд, стоявшей в прихожей хирурга. Через два года рука генерала работала, за исключением лишь двух пальцев, как и говорил Илья Васильевич.
В отличие от Буяльского, Пирогов приобрел с годами колоссальный опыт на военных действиях и смог достичь новых высот в анатомии, хирургии, педагогике, философии, организации медицины. Говоря об обоих врачах, Маргорин упоминает пословицу «Когда восходит солнце, меркнут звезды», имея в виду, что Пирогов оказался выше старшего коллеги на голову. Но такое сравнение не вполне корректно при их разнице в возрасте в 21 год. Такой отрезок времени был уже новой эпохой в медицине.
Философ Ферекид говорил, что гении стоят на плечах титанов, а знания, не рожденные предыдущим опытом, ведут к ошибкам и лишним страданиям. Поверим и мы мудрому учителю великого Пифагора. Ведь в том и заключаются преемственность и прогресс, чтобы достойные последователи превосходили предшественников, хорошо сделавших все, что смогли в свое время.
Использованы фото Shutterstock/FOTODOM UKRAINE
Василий ДОГУЗОВ
