Две стратегии
Несколько недель назад американская биотехнологическая компания Gilead, чье лекарственное средство ремдесивир для лечения лихорадки Эболы считается многообещающим при COVID-19, обратилась в Управление по продуктам и лекарствам США (FDA), чтобы классифицировать его как орфанное средство. Такой статус препарата мог бы дать компании выгоды от более длительной патентной защиты и другие льготы. FDA согласилось предоставить ремдесивиру статус препарата для лечения редкого заболевания буквально через несколько дней после того, как ВОЗ объявила о пандемии COVID-19. Это решение вызвало огромную волну возмущения. Вскоре компания Gilead «осознала свою ошибку» и попросила FDA отозвать присвоенный ремдесивиру статус орфанного препарата. Вся эта история ухудшила репутацию Gilead, руководство которой недооценило силу общественного мнения.
А вот компания Johnson&Johnson решила действовать совершенно иначе. Ее научный директор Пол Стоффелс недавно объявил, что цена их новой вакцины против SARS-CoV2 составит всего 10 долларов США. Насколько это будет выгодно компании, пока оценить сложно, к тому же производство вакцин никогда не считалось особо прибыльным.
Пандемия COVID-19 дала фармкомпаниям возможность восстановить доверие общества к ним, но смогут ли они воспользоваться этим шансом, покажет время.
Однако подобное заявление позволило Johnson & Johnson получить огромный репутационный выигрыш уже сегодня, как минимум за 12–18 месяцев до ожидаемого вакцины.
Давление сверху
Фармацевтические компании испытывают огромное давление не только со стороны общественности, но и со стороны национальных властей, которым не нравятся патентные монополии, не вызывавшие вопросов в «мирное» время. Не в восторге правительства и от того, что FDA и Европейское агентство по лекарственным средствам (EMA) становятся основными каналами защиты интеллектуальной собственности в сфере лекарственных средств.
В некоторых странах уже действуют напрямую. Так, парламент Чили единогласно принял резолюцию, в которой говорится, что глобальная вспышка коронавируса оправдывает использование принудительного лицензирования для облегчения доступа к вакцинам, лекарствам, средствам диагностики, приборам, расходным материалам и другим технологиям, направленным на борьбу с COVID-19. Подобные изменения в своем законодательстве рассматривают и другие страны, например Эквадор, Германия, Канада.
Фармкомпаниям придется научиться реагировать на эти вызовы, и примеры уже есть. Так, 19 марта специальным законом Израиль разрешил импортировать генерические версии препарата компании AbbVie Inc (комбинация лопинавира и ритонавира) для лечения пациентов с коронавирусом, хотя на то время он был защищен патентом. На следующий день после этого решения AbbVie заявила, что отказывается от патентных прав на него.
От конкуренции к открытости
Хотя, как и в любом другом бизнесе, в фармацевтике любят поговорить о партнерстве, большинство компаний предпочитают вести свои разработки в строгой секретности. Они не доверяют конкурентам, а иногда даже прибегают к таким методам, как промышленный шпионаж. Однако сегодня очевидно, что только открытость и дух сотрудничества могут ускорить разработку препаратов и вакцин, чтобы победить SARS-CoV2 и помочь человечеству справиться с будущими вспышками. Это серьезный вызов для фармкомпаний. Смогут ли они научиться делиться информацией, отодвинув на второй план коммерческие соображения? Прекратить враждовать, что-бы пережить общую беду, как это происходит в засуху у последнего водопоя, куда вместе идут хищники и травоядные?
