– Я знаю, что это уже не первый ваш визит в Украину с февраля 2022 года. В прошлый раз, в марте, вы посетили Львов, где учили врачей оказывать помощь пострадавшим от химических атак. А какие планы у вас в Киеве?
– Если говорить о цели этой миссии, то я приехал в Киев проводить тренинги для медицинских работников. Заведения здравоохранения должны быть готовы принять пациентов в случае атаки с применением химического оружия. Мой первый визит в Украину был в начале марта во Львов. Нас пригласил Минздрав. В то время существовали высокие риски того, что россия применит химическое оружие. А я из Сирии, и у меня, к сожалению, есть такой опыт.
Сирия стала одной из стран, где чаще всего химическое оружие использовали. Руководило химическими атаками правительство Асада, с которым активно сотрудничала россия.
Если вернуться к тренингам, то мы учим медработников выявлять боевые химические вещества, которые были применены, даем алгоритм помощи пострадавшим, учим использовать антидоты, вести правильно медицинскую документацию. То есть мы даем рекомендации по реагированию на химические атаки.
В мире химическое оружие запрещено. Меморандум против использования химической подписала большинство стран, в том числе и россия, но это никого не остановило в Сирии.
Для меня россия – это страна-враг, который разрушал наши города, убивал наше мирное население, бомбил наши больницы.
У нас были разрушены около 200 больниц. Пострадали 60 000 тысяч населения, среди которых были дети. Я вижу, что в Украине война идет по такому же сценарию.
– Расскажите, пожалуйста, подробнее о тренингах, которые вы привезли.
– Все тренинги, которые мы привезли в Украину, идут в координации с Минздравом. Мы уже провели обучение для 943 врачей и медсестер из 61 медучреждения.
Часть тренингов посвящена ситуации массового поступления в больницу жертв химического оружия. Мы же понимаем, что в мирное время у каждой больницы есть ресурсы для помощи пациентам, но в условиях войны все совсем по-другому и нужна совсем иная модель реагирования. Представьте, что в больницу одновременно поступают несколько сотен пациентов с поражениями химическим оружием. Представили?
— Представила…
Мы учим персонал алгоритмам действия в такой ситуации. Мы учим медицинской сортировке, помощи пациентам с политравмами и т.д. Обычно врачи в мирной жизни с этим не сталкиваются, поэтому мы приглашаем хирургов из США, которые уже получили нужный опыт, и они в разных городах Украины проводят обучение.
Еще один наш курс посвящен использованию портативного ультразвука. Это достаточно новая технология, позволяющая подключить ультразвук к планшетам или телефонам. Мы помним, что в мирной жизни в больницах есть КТ, МРТ и другие возможности провести диагностику. Но во время войны наши возможности значительно сокращаются, особенно в полевых условиях. Наша организация уже передала на передовую значительное количество (25) портативных ультразвуковых устройств, чтобы врачи могли помогать там раненым и спасать жизни людей.
Также мы передали значительное количество налобных фонариков для врачей, которые можно использовать, когда недостаточно света или вообще отключена электроэнергия. Также мы передали хирургические наборы и многое другое. В целом MedGlobal предоставила помощь Украине на сумму 4,5 млн долларов.
– А как должны действовать медработники при химической атаке?
– В первую очередь нужно быть готовыми к химической атаке. Мы знаем, что химическое оружие – это оружие массового поражения. В Сирии организациями по правам человека было зафиксировано 345 атак с применением химического оружия.
Мы подчеркиваем, что очень важно, чтобы у медперсонала достаточное количество средств индивидуальной защиты: костюмов, масок, очков. Когда происходит массовое поступление пострадавших, первое, что нужно сделать работникам больниц, это защитить себя. Если врач или медсестра будет контактировать с пострадавшим без защиты, они получат такие же симптомы отравления, как и пациенты.
У нас в Сирии были ситуации, когда врачи и медсестры, не имевшие защиты от химических веществ, просто умерли из-за этого.
Медицинские работники должны понимать, какие ядовитые вещества были применены во время атаки. В зависимости от класса ядовитых веществ подбирается подходящее лечение.
Эта информация недоступна для широкой общественности, но мы уже знаем, что при применении горчичного газа возникают респираторные симптомы, кожные проявления, раздражение глаз и т.д. Если это вещества нервно-паралитического действия, то будет одышка, чрезмерное слюноотделение, судороги, паралич и т.д. Например, тот же «Новичок», является одним из примеров боевых ядовитых веществ. Именно это вещество использовало российское правительство для того, чтобы бороться с оппозиционными движениями в России. Именно «Новичок» применяли при отравлении Алексея Навального.
– Что должен делать врач?
— Если это вещество нервно-паралитического действия нужно иметь антидоты. Основным антидотом сегодня является «атропин» и «пралидоксим». Необходимо иметь в достаточном количестве средства индивидуальной защиты, знать, как правильно проводить деконтаминацию. То есть, когда у нас массовое поступление пациентов, перед отделением или перед входом в больницу необходимо организовать специальное помещение, где будет проходить деконтаминация.
Основные принципы: снять одежду с потерпевшего и хорошо промыть. Это может быть просто вода или раствор типа хлорида натрия. После этого пациентов можно переводить в «холодную» зону. Потому что зона, где есть контакт с такими веществами, называется «горячей». Очень важно, чтобы врачи в «холодной» зоне работали с пациентами, не имеющими на себе ядовитых веществ, потому что работать в костюмах химической защиты физически очень тяжело.
От химического оружия в Сирии погибли 2000 человек. Правительство Асада использовало его, чтобы сеять панику среди гражданского населения, контролировать территории, которые было трудно захватить.
Использованием химического оружия людей заставляли покидать свои города.
Мой товарищ, работавший анестезиологом в небольшой больнице возле Дамаска, рассказывал, как в августе 2013 года в его больницу начали массово поступать пациенты. Больница приняла 700 человек, пострадавших от зарина. Он был вынужден принимать решения, о медицинской сортировке, решать, кто будет жить, а кто нет. За ту ночь в больнице погибли 144 человека, две трети из них были дети. Эта трагедия с ним осталась на всю жизнь.
– Вы видите сходство между войной в Сирии и войной в Украине?
– Я могу провести множество параллелей между войной в Украине и войной в Сирии. Для меня война в Сирии стала прелюдией к войне в Украине. У меня есть информация о том, как Россия готовилась к войне в Сирии. Они опробовали более 310 видов оружия. В Сирию забросили 70 тысяч военных. Погибли около 60 тысяч мирного населения. Но ответственности за это никто не понес. И я считаю, что это одна из основных причин, почему сейчас началась война в Украине.
Мир не обращал внимания на войну в Сирии. И я имею право критиковать действия нашего правительства, потому что они также несут ответственность за то, что в 2015 году разрешили россии присоединиться к преступным действиям режима Асада. Это дал зеленый свет россии, поскольку это было безнаказанно. В 2014 году начали разворачиваться события в Украине, затем была аннексия Крыма и путин чувствовал себя очень уверенно, потому что не было никакой ответственности, не было реакции мира.
Мы знаем, что по статистике ВОЗ в Украине уже пострадали от действий российской армии 260 учреждений здравоохранения. Если говорить о режиме Асада, то 580 больниц пострадали от действий россиян. Террор – это обычная стратегия россиян. Они сеют панику, заставляют людей убегать. Такие территории легко контролировать и удерживать.
В Мариуполе и Алеппо я вижу много параллелей – те же руины, жертвы, кровь и боль.
Если говорить о продолжении войны в Украине, то действия российской армии будут становиться еще более грубыми, еще более жестокими, и будет страдать все больше гражданского населения и инфраструктурных объектов, потому что санкций вряд ли будет достаточно, чтобы остановить россию.
Я не политик, но, по моему мнению, шагов стран ЕС и США недостаточно. Одно время я участвовал в подготовке специального отчета для Совета безопасности ООН о том, каким образом Алеппо жил в осаде. Аналогичный отчет мы сейчас готовим по ситуации в Мариуполе.
В Сирии в осаде находилось около 2 млн человек. Мы знаем, насколько сложно людям выживать в таких условиях. В 2015 году, когда был уже последний этап осады, я вместе с двумя врачами из США приехали в Алеппо.
Туда была только одна дорога и на эту дорогу постоянно сбрасывали бомбы. Мы работали в больнице, которая фактически была под землей, в подвальном помещении, потому что иначе невозможно было.
Последствия осады были серьезными: в первую очередь страдали дети от недоедания, страдали беременные женщины, потому что было невозможно оказать даже минимальную помощь при родах. Было недостаточно врачей, медсестер. Проблемы со здоровьем, которые в обычной жизни легко решаются, такие как тромб, инфаркт или банальная инфекция приводили к смерти, потому что, когда уже нет антибиотиков, ты ничем не можешь помочь.
Самым болезненным воспоминанием стали лица детей из Алеппо. Изможденные, расстроенные, уставшие, голодные. Они болели, недоедали, их мучили ночные кошмары, они кричали во сне. Многие потеряли родителей.
россия, для меня, как для сирийца, стала страной – врагом, страной – убийцей, страной – палачом.
Во время нашей первой миссии в Украине мы помогали одной из семей Киевщины уехать в Польшу. Эта семья жила недалеко от Киева, и когда войска россии подошли уже совсем близко, они решили эвакуироваться. На машине были надписи, что это гражданские, что в машине есть дети. Но они все равно пострадали. Их бабушка получила пулевое ранение и умерла от потери крови. Мать была ранена в руки и стонала от боли, когда заканчивалось действие обезболивающего. Мальчика из той семьи звали Тимофеем. Он меня поразил тем, что был очень умным, знал много языков. Его лицо и глаза напомнили мне глаза детей из Алеппо.
Из-за войны страдают все. Так было в Сирии, так сейчас в Украине. И больше всего страдает гражданское население. Поэтому мы приезжаем сюда. Мы хотим помогать, мы хотим спасать жизнь людей. Потому что дети в Сирии, в Украине, или в любой другой стране мира должны играть, мечтать и знать, что у них будет нормальная жизнь.
— С какими сложностями столкнется украинская система здравоохранения из-за войны в будущем? Ведь они будут.
— Я в свое время также написал статью о том, что война – главный враг системы здравоохранения. Когда в стране война, ресурсы тратятся на людей, раненых или травмированных в ходе боевых действий. И поскольку многие ресурсы уходят на то, чтобы преодолеть последствия войны, этих ресурсов может не хватить на людей с другими заболеваниями.
Отдельное внимание хотел бы уделить людям с хроническими заболеваниями. Существенно меняется ситуация с вакцинацией, мы понимаем, что график вакцинации в таких условиях соблюдать невозможно. Начинаются вспышка разных инфекций, о которых уже успели давно забыть. И они начинают постепенно появляться. К примеру, в Сирию вернулась корь, полиомиелит, которого не было 13 лет, вернулся туберкулез. Сейчас в Сирии вспышка холеры, которой также не было на протяжении многих лет. Станет актуальным и ВИЧ, и коронавирус. Все это ваш Минздрав должен учесть в своих планах, чтобы направлять ресурсы не только на тех, кто травмирован непосредственно из-за военных событий, но и помогать людям с хроническими заболеваниями и таким образом снижать это негативное влияние войны.
– Расскажите, пожалуйста, о MedGlobal. Почему это важно?
– Организация MedGlobal была создана в 2017 году. Основная наша задача – работа в чрезвычайных ситуациях, во время гуманитарных кризисов. Мы активно работаем в разных странах мира. Сначала это была группа врачей и медсестер из США, решивших создать эту организацию. Поскольку у меня был опыт работы в Сирии, я также присоединился к инициативе. Сегодня я единственный сириец в совете директоров.
Для нас очень важно, чтобы мы улучшали доступ к услугам в сфере здравоохранения, и чтобы это были услуги, предоставляемые людям с правильным подходом, с соблюдением принципов достоинства и уважения, для того чтобы было равенство в доступе к услугам здравоохранения.
У нас очень много медицинских программ. Мы работали в 18 странах. Сейчас мы работаем в 8 странах мира.
Очень много сил уделяем подготовке специалистов и их тренировкам в сфере психического здоровья. Мы помогаем больницам, работаем в общинах. Нашим приоритетом является помощь внутренне переселенному населению, вынужденному покинуть свои дома.
В 2017 году началась программа для беженцев из Венесуэлы. В прошлом году наши услуги охватили более 9 млн населения в разных странах мира. Если говорить о последней нашей деятельности, то внимание было направлено на преодоление пандемии и ее последствий.
Но мы в своей деятельности руководствуемся принципом приоритета, потому сейчас работаем в Украине.
