Без общественного транспорта жизнь невозможна. В нем не только едут в магазин, больницу и школу, но и знакомятся, и расстаются. Наде Гребенкиной услугами маршруток приходилось пользоваться регулярно. Каждое утро в 8.20 она садилась в один и тот же микроавтобус. Ее остановка была конечной, что гарантировало право занять место у окна и ехать до работы сидя. За 40 минут, которые Надя проводила в дороге, она успевала подумать о планах на день и пожалеть себя, вынужденную в любую погоду тащиться на другой конец города.
Надя редко смотрела на других пассажиров – лица одни и те же, поэтому лучше уж следить за убегающим пейзажем. Но однажды картина претерпела значительные изменения. Напротив Надиного места появился молодой человек явно «немаршруточной» наружности. Выутюженные брюки, элегантное пальто, но самое главное – приятное лицо и пронзительно умные глаза. «Ну откуда такой экземпляр в маршрутке? Залетный гость – не иначе», – гадала Надя.
Однако на следующий день нетипичный пассажир стоял на своем месте. И через день, и через неделю. Надя прикладывала множество усилий, чтобы сохранять равнодушный вид случайной попутчицы, лишь изредка вскидывающей блуждающий взгляд на окружающих. С каждым новым днем – а таинственный незнакомец заходил в ее маршрутку с завидным постоянством – ей приходилось все сложнее: Надя заметила, что и мужчина то и дело поглядывает в ее сторону.
Через пару недель Гребенкина впервые за последние три месяца посетила маникюршу. Потом пришла очередь парикмахера, на которого ей вечно не хватало времени. После этого она просто не имела права носить старые джинсы и видавшую виды курточку. Пассажир так откровенно заглядывался на нее, что утренние поездки на работу превратились для Нади в захватывающее романтическое турне. Она ждала, что не сегодня-завтра он, наконец, пригласит ее в театр или на концерт классической музыки. Такой типаж должен предпочитать только высокоинтеллектуальный отдых.
Пролетел месяц, а безрезультатные «смотрины» все продолжались. Его глаза говорили так много, но таким способом свидания не назначают. Львиная доля Надиной зарплаты была потрачена на новые вещи и бижутерию. Коллеги терялись в догадках, ради кого она расцвела на глазах. Впервые за много лет Наде поступило предложение сходить в ресторан, но было отвергнуто: она ждала другого. И пусть Гребенкна понятия не имела, как его зовут и кто он вообще такой, уверенность в том, что именно этот незнакомец и есть ее судьба, была по-дурацки незыблемой. Их молчаливый маршруточный роман продолжался два месяца. Незнакомец пожирал ее глазами, краснел и оставался нем, как рыба. Надя уже начинала отчаиваться. Но всему на свете приходит конец.
Однажды, приехав на работу, Гребенкина заметила, что потеряла дорогущую новую сережку. Целый день она проклинала свою рассеянность и неумение носить красивые вещи. «Я просто невезучая, – чуть не плакала Надя. – Наверное, это знак – жить мне одной до глубокой старости». Наутро она надела старый плащ, откопала из недр шкафа потертые джинсы и поплелась на работу.
Впервые за несколько месяцев Надя уставилась в окно, дав себе обет не поворачиваться в его сторону. По лицу катились слезы. Ослепнув от соленых ручьев, Надя вышла на своей остановке, продолжая всхлипывать. Внезапно чья-то рука коснулась ее плеча и густой баритон, от которого какая-то струна внутри ее организма вздрогнула и завибрировала, произнес: «Девушка, по-моему, это ваша серьга? Вы вчера обронили». Она обернулась. «Я давно хотел пригласить вас куда-нибудь, но все не решался. У меня есть два билета на вечер в филармонию. Вы не против?» Надя утерла слезу, кивнула и улыбнулась. Это действительно был он!
