История Джона Дальтона: почему кровь – зеленая, а роза – синяя

Палитра Джона Дальтона

Этот случай не только открыл Джону Дальтону глаза на особенность его зрения, но и путь в бессмертие. После того как сын бедного ткача, двое братьев которого тоже видели розы синими, а кровь зеленой, впервые в истории подробно описал свое восприятие мира, людей с похожими проблемами стали называть дальтониками, а аномалию зрения – дальтонизмом. Случилось это в 1794 году. Во времена Дальтона его открытие сенсацией не стало. Природа пошутила, не более, считали современники.

Но в 1878 году, когда произошла железнодорожная катастрофа, в которой несколько человек погибли и многие получили тяжелые травмы, стало понятно, что это отклонение зрения необходимо изучать. Дело в том, что чудом спасшийся машинист утверждал: он невиновен, он вел поезд на зеленый свет. Причина трагедии осталась бы загадкой, если бы машинисту не показали несколько мотков шерсти и не попросили определить ее цвета – красную он назвал зеленой. О своем недостатке несчастный, так же как и Джон Дальтон, даже не подозревал.

В специальной литературе описан и случай с художником (имя не названо), взявшимся сделать копию с картины Поля Гогена. Заказчик работу не оплатил и от картины отказался, так как полотно Гогена было написано в красных тонах, а копия – в… коричневых. Злого умысла в действиях художника не оказалось, просто красный его глаза воспринимали как коричневый, и он об этом не знал.

Почему же для многих дальтоников их особенность становиться открытием уже в зрелом возрасте? Дело в том, что с детства они учатся называть цвета окружающих предметов так, как их называют старшие: трава – зеленая, небо – синее, вишня – красная.

Мир радужный и черно-белый

Как мы различаем цвета? Сегодня этот механизм ученые представляют себе так. На сетчатке глаза есть 132 млн. рецепторов. Это своеобразные светочувствительные элементы: 125 млн. из них напоминают палочки, а 7 млн. – колбочки. Первые обеспечивают восприятие света и контрастность картинки, которую мы видим, а вторые отвечают за полноту цветовой палитры.

Клетки-колбочки содержат три вида пигментов. Один из них чувствителен к длине световой волны, соответствующей красному цвету, другой – к зеленому, третий – к синему. Нормальное цветовое зрение называется трихромазией.

Если хотя бы один вид колбочек «не работает», у человека особое зрительное восприятие мира и частичная цветовая слепота – дихромазия. Дефицит красного пигмента в колбочках встречается чаще других. Его назвали протанопия. При таком состоянии красный цвет воспринимается темно-зеленым, темно-коричневым, а зеленый – светло-серым, светло-желтым, светло-коричневым. При отсутствии зеленого – дейтеранопии – зеленый цвет становится светло-оранжевым, светло-розовым, а красный – светло-зеленым, светло-коричневым. При дефиците фиолетового (тританопии) все цвета спектра дальтоники видит как оттенки красного или зеленого. Такие люди встречаются крайне редко, как и люди с полной цветовой слепотой: только один из миллиона видит мир черно-белым.

Ищите женщину

Дальтонизм встречается в основном у мужчин. Почему? Оказалось, виноваты в этом женщины. Они – носительницы ущербного гена, который передается по наследству. Сами же подобной аномалией зрения почти не страдают. Дело в том, что «дамский» набор хромосом – XX, а «джентльменский» – ХY. Ген дальтонизма OPN1LW «спрятан» в X-хромосоме. У женщин цветовая слепота возможна, только если повреждены обе Х-хромосомы. Такое бывает в исключительных случаях, поэтому женщин среди дальтоников только 0,1%. А вот в Y-хромосоме нет гена, который мог бы нейтрализовать OPN1LW.

Дальтонизм бывает не только врожденным, но и приобретенным. «Потерять цвет» навсегда можно при различных заболеваниях глаз и центральной нервной системы, после черепно-мозговой травмы, инсульта или инфаркта. Могут пострадать один или оба глаза и нередко – с нарушением восприятия всех основных цветов. Художник Алексей Саврасов, например, после перенесенного тяжелого гриппа вынужден был писать картины по памяти, т.е. вспоминая цвета. На время могут становиться дальтониками те, кто перенес приступ тяжелой морской болезни (кого укачало в автомобиле или самолете), а также те, у кого глаза сильно устали.

В Чехии и Словакии людей, страдающих цветовой слепотой, больше, чем в других странах. На одном из крошечных островов Тихого океана под названием Пингелапе среди 1,6 тыс. жителей каждый двадцатый – абсолютный дальтоник. Очевидно, одна из «праматерей» островитян была носительницей гена полной цветовой слепоты, и из-за частых родственных браков дефектный ген передался многим из них. Ее «наследники» не могут читать и работать с мелкими деталями, потому что их зрение недостаточно острое, и из-за отсутствия цветовых пигментов очень чувствительны к яркому солнечному свету. А вот на островах Фиджи и среди бразильских индейцев практически нет лишенных нормального цветовосприятия.

Врожденный дальтонизм, если речь идет только о нарушении восприятия цвета, большинство офтальмологов болезнью не считают. На остроту зрения он не влияет, а в темноте такие люди видят даже лучше, чем те, у кого аномалий нет. Правда, путь в летчики, минеры, химики, суперагенты, художники и  водители им заказан. Впрочем, три  последних утверждения не бесспорны.

Дальтоник Малдер – суперагент ФБР

Сюжет одного из фильмов сериала «Секретные материалы»  таков: темные силы, используя специальную игру красного и зеленого цветов, воздействуют на психику телезрителей так, что те становятся зомби и могут выполнять задания как заправские киллеры. Доблестный агент Скалли, заметив симптомы похожего состояния у своего напарника Малдера, стала скрываться от него, опасаясь за свою жизнь. Но ее страхи были напрасны: товарищ по оружию оказался дальтоником и, сумев разобраться в ситуации, победил темные силы. «Я слеп на красный и зеленый цвета» – объяснил он Скалли и продемонстрировал свой галстук кричащей расцветки.

Но как же дальтоник Малдер попал на работу в ФБР? Ведь людей с таким недостатком туда не принимают. Скорее всего, у Малдера был тот вариант цветовой слепоты, при котором человек не различает красный и зеленый, воспринимая их как разные оттенки одного цвета: в одной из серий суперагент безошибочно выбирает из множества рубашек в шкафу именно зеленую, еще в одной, просматривая видеозапись, правильно называет цвет «крови» пришельца – зеленый. Как же ему это удается? У него свой «зеленый», трансформировавшийся в его восприятии из «нашего» зеленого.

Малдер лихо водит машину, а вот в нашей стране дальтоникам управлять автомобилем запрещено. Правда, при этом никто не задумывается, как они переходят дорогу.

В развитых странах мира потребности людей с иным восприятием цвета, как и левшей, например, учитывают все чаще. Особенно при создании компьютерных программ и сайтов в Интернете. Так, выбор синего цвета для интерфейса операционной системы MS Windows не случаен: его видят все люди, кроме пораженных полной цветовой слепотой. Цвета на светофорах обозначают буквами, или же оборудуют их звуковыми сигналами. Дальтоникам разрешают управлять мотоциклом и личным автомобилем, но ограничивают их право работать по найму. А в Эстонии, например, семь лет назад людям с такой особенностью зрения, желающим сесть за руль, дали «зеленый», так как считают, что они могут различать цвета на светофоре, поскольку каждый из них знает их расположение.

В Великобритании, изучив жизнь более 12 тыс. дальтоников, статистики пришли к выводу, что неправильное восприятие цветов не мешает им ни в работе, ни в вождении автомобиля – частота несчастных случаев та же, что и в среднем по стране.

Особенность, не всегда недостаток

Цветовая слепота не считается болезнью, а лишь особенностью зрения, но ее стоит учитывать при выборе профессии. Согласитесь, дальтоник – химик, дизайнер, художник-колорист, ботаник, врач – может столкнуться с определенными проблемами. Злые языки в свое время говорили, что Джон Дальтон не может быть хорошим химиком: проводя опыты, требуется следить за реакцией, а для этого необходимо хорошее цветовое зрение. Имена тех, кто высказывал сомнения, в истории не сохранились, а именем Дальтона назван один из трех открытых им законов. Умение видеть явления не такими, какими видят их другие, способность анализировать и наблюдательность, оказывается, вовсе не зависят от того, сколько цветов различает человек.

И еще: если бы все великие художники обладали отличным зрением или отказывались бы от своего призвания из-за его дефектов, мы, вероятно, не имели бы возможности наслаждаться многими замечательными шедеврами живописи. Так, например, существует версия, что Михаил Врубель был дальтоником, и серо-жемчужная гамма на его картинах преобладает не потому, что душа у художника была сумрачной, а потому, что он никогда не видел зеленой травы и красных ягод такими, какими их видим мы. Правда, утверждать это никто не может, ведь автор «Демона» никогда специального обследования не проходил. Единственным доказанным случаем врожденного дальтонизма у живописцев офтальмологи считают работы французского художника середины XIX века Шарля Мериона, в палитре которого преобладали синие и желтые цвета. Художник не видел красного и зеленого, и, зная о своем недостатке, пытался какое-то время его компенсировать интенсивностью синего, но все же вынужден был заняться рисунком, а затем гравюрой.

Безусловно, каждый волен выбирать свой путь. Но если бы так поступил, например, Клод Моне, страдавший катарактой и изобретавший все новые и новые приемы живописи, чтобы обмануть недуг? Смогли бы мы любоваться размытыми красками на его пейзажах, наблюдать вместе с ним движение листьев, ловить убегающие мгновенья? Увидели ли бы парижские бульвары такими, какими их видел Камилл Писсаро? Этот мастер сельского пейзажа переехал в Париж из-за того, что страдал закупоркой слезных каналов: его донимали инфекции, слепил свет, досаждали ветер и пыль. Скрываясь от этих неприятностей в сумрачной квартире, он мог любоваться видом из окна и не мог не рисовать. В наше время зрение этим художникам вернули бы, но кто вернул бы их нам?

Татьяна МОЗГОВАЯ