– Мы уже больше месяца живем в состоянии, которое военные называют «активной фазой войны». Как за это время изменилась работа тернопольского областного клинического онкологического диспансера?
– Как и в каждой семье, в нашем коллективе 24 февраля жизнь разделилась на «до» и «после». Мы все ощутили на себе нагрузку, связанную с военными действиями в нашей стране, дополнительными мерами безопасности, работой в условиях, когда звучат сирены воздушной тревоги, увеличением количества пациентов, которые приехали из Восточной Украины и нуждаются в онкологической помощи.
Первый шок прошел. Мы отдаем себе отчет в том, что Тернопольская область стала надежным тылом для наших защитников. Медицинские работники работают и оказывают помощь не только жителям региона, но и временно перемещенным лицам. Часто возникают трудности с наличием первичной документации пациентов, заключений обследований. Кроме того, многие пациенты приступили к специальному онкологическому лечению по запланированным схемам, которые теперь нуждаются в корректировке из-за отсутствия необходимых химиотерапевтических препаратов.
Благодаря работе Комитета Верховной Рады Украины по вопросам национального здравоохранения и Министерства здравоохранения сформирована база данных медицинских учреждений, которые теперь могут оказывать медицинские услуги в полном объеме, и тех, которые в настоящее время ограничены в оказании медицинской помощи. Например, на Востоке многие медицинские учреждения могут работать только в режиме химиотерапии и лучевой терапии, а хирургические вмешательства не проводятся. Благодаря тому, что мы сейчас находимся в относительно спокойной зоне, мы можем нормально работать.
Пришлось привыкнуть к звукам сирен, как бы страшно это ни звучало
– Как команда восприняла то, что придется работать во время военных действий?
– Первые несколько дней были тяжелыми, мы были в стрессе. Некоторые сотрудники, из числа младшего медицинского персонала, писали заявления об отпуске за свой счет, были и те, кто расплачивался. Но я отношусь к этому с пониманием: у кого-то есть маленькие дети, которых пришлось вывозить за границу, другие проблемы в семьях, необходимость присматривать за родителями… Но я вам скажу, что это существенно не повлияло на работу нашего учреждения и мы не испытывали дефицита кадров.
После первой воздушной сигнализации и необходимости эвакуации в бомбоубежище мы почувствовали важность подготовки персонала к действиям в экстремальных ситуациях. Подвалы диспансера были подготовлены, но когда мы впервые опустили туда больных посреди ночи, то увидели те недостатки, которые нужно было срочно устранить.
– Что именно вы сделали в бомбоубежище?
– В убежище был один санузел, пришлось доделать еще один, сделать дополнительную линию освещения, установить два отдельных электрогенератора. Пришлось оборудовать еще две дополнительные комнаты, доставить туда кровати, воду, минимум необходимых медикаментов, одеяла, теплую одежду. У нас есть все необходимое, чтобы люди могли оставаться там долго. Кроме того, отдельные генераторы были доставлены в отделение интенсивной терапии и операционную.
Помню, как писал смс в рабочем чате – «мужчины, кто свободен»? И я был поражен, когда увидел почти всю команду в субботу, включая женщин и людей почтенного возраста. Все они пришли на работу, чтобы оборудовать бомбоубежище, развернуть дополнительные кровати, разгрузить машины гуманитарной помощи, и то, что, казалось бы, затянется на несколько рабочих дней, мы сделали за несколько часов. Хочу сказать, что у нас чрезвычайно сплоченный коллектив, которым я горжусь!
– Каков ваш алгоритм действий при воздушной тревоге? В Тернополе постоянно слышны сирены…
– Я не скажу, что у нас была паника в первые дни, но было очень тревожно. Мы поставили все операции на «стоп». Нужно было понять, имеем ли мы моральное право тратить лекарства? Какие необходимые запасы должны быть сделаны? Потом мы начали оперировать онкологических больных, а в последнее время – и с доброкачественной патологией.
Пациенты, которых можно перевести, спускаются со всех пяти этажей в подвал. Понятно, что пациентов нельзя было перевести из реанимации и они там остались. Когда во время операций есть тревога, мы не можем оставить пациента, поэтому продолжаем работать, хотя в операционной наступает особая, тревожная тишина, прерываемая только звуками мониторов пациента и шумом анестезиологического аппарата. Кстати, операционные сестры – особая, стрессоустойчивая и мужественная команда. Нам пришлось привыкнуть к звуку сирен, как бы страшно это ни звучало.
– Украина сейчас получает чрезвычайно большую помощь от западных стран. Чувствуете ли вы эту поддержку?
– На сегодняшний день нам удалось привлечь большую гуманитарную помощь. В течение месяца мы получили 35 функциональных коек, каталки для пациентов, инфузии. Неоднократно получали лекарства, большой список перевязочных материалов, мешки для калоприемников, стомы для пациентов, подгузники, инфузионные порты. Частная компания, занимающаяся строительными материалами в Польше, предоставила нам два буса с расходными материалами для операционной – халаты, перчатки. И сегодня мы получили систему Starlink для подключения заведения к интернету.
Вся гуманитарная помощь тщательно сортируется и передается на склад. Коллегам из других медицинских учреждений передаем те вещи, которым мы не найдем применения у себя. Например, к нам пришли подгузники для пожилых людей, мы передали их в дом престарелых, детское питание в дом малыша, ортезы – в ортопедические отделения.
Важно, чтобы поступающая помощь максимально использовалась. Для нас эта работа не нова, так как у нас есть собственный таможенный склад на территории больницы. Мы заключили договор с таможней и имеем возможность напрямую получать благотворительную помощь из-за рубежа. Уже несколько лет мы работаем с благотворителями из Германии, Франции и Голландии. Получали все – от постельного белья до медицинского оборудования и даже автомобилей. У нас есть филиалы, которые полностью укомплектованы за счет благотворителей.
Количество пациентов увеличивается, а количество лекарств остается прежним.
-Значительно ли увеличилось количество пациентов с начала войны?
– Не скажу, что оно сильно увеличилось, потому что определенное количество пациентов уехало за границу, кто-то отложил свои визиты к онкологам, но в больнице 265 коек и все они заполнены. Мы поставили еще 30 коек, предоставленных нам благотворителями, чтобы увеличить фонд коек и иметь возможность оказывать больничную помощь в случае экстремальных ситуаций.
Наша главная проблема – это обеспечение. Уже проведено несколько встреч, в том числе встреча всех главных врачей онкологических учреждений с представителями Министерства здравоохранения, НСЗУ и НИР. Мы говорили о том, что количество пациентов с востока Украины увеличивается, а количество препаратов остается таким же, каким оно было.
– Чего именно не хватает?
– Проблема сейчас только в лекарствах для химиотерапии. Из полного списка химиотерапевтических препаратов у нас около половины, а может и меньше, потому что разница огромная, а поступлений мало. Я не говорю об антибиотиках, я не говорю об обычных лекарствах, расходных материалах. Я говорю о химиотерапевтических препаратах. Сегодня это вопрос No 1.
Поставки медицинских изделий и лекарственных средств осуществляются с незначительными задержками, не критичными в военное время. В учреждении есть запас препаратов на 3-4 месяца, и даже если все поступления прекратятся, в онкологическом диспансере есть все условия для бесперебойной работы. Хотя мы надеемся, что этого не произойдет, но я должен думать об этом, потому что за мной стоят пациенты и сотрудники.
-Сколько еще пациентов могут принять в онкодиспансере?
– Для нас большой объем пациентов не является чем-то новым, так как каждый год мы выполняем план койко/мест не менее чем на 110%. Конечно, это нагрузка на персонал, на всю систему работы больницы, но это не критично.
– Вы боитесь, что из-за войны будет больше людей?
– На сегодняшний день нет. Единственная проблема – химиотерапевтические препараты.
Для того, чтобы поднять больницу на еще более высокий уровень, нужен линейный ускоритель.
– Какие у вас планы после победы?
– Если говорить о диспансере в целом, то для того, чтобы поднять больницу на еще более высокий уровень, нам нужен линейный ускоритель. В последние годы мы предприняли много шагов для этого. В прошлом году был реализован проект реконструкции существующего бункера под линейный ускоритель. Он уже сертифицирован Государственной инспекцией ядерного регулирования Украины. Был план построить этот бункер к сентябрю 2022 года, и мы уже приступили к части работ.
– А сам линейник?
– Минздрав инициировал возможность закупки государством 25 линейных ускорителей, в том числе для нашего учреждения. Этот вопрос обсуждался буквально в январе-феврале этого года. Все остановилось за один день. Но я надеюсь, что этот процесс будет обращен вспять и мы вернемся к этому вопросу. Мы должны вернуться к этому.
– Если подвести итог, то вас не пугает приток людей, персонал работает, а проблемы только с определенными препаратами для химиотерапии?
– Совершенно верно! Благодаря Вооруженным Силам Украины, добровольцам на передовой, территориальной обороне, мы ежедневно идем к нашей победе! Медицинские работники работают, оказывают помощь как раненым на поле боя, так и мирным жителям в относительно спокойных регионах. Медицинские работники Тернопольского онкологического диспансера готовы оказать необходимую помощь пациентам со всей Украины, которые будут обращаться за ней.
Использованные фото сайта poglyad.te.ua, Shutterstock/FOTODOM UKRAINE
