За последние два года в Украине произошла значительная ротация в Министерстве здравоохранения: Зоряну Скалецкую, которая запомнилась жизнью в обсервации в Санжарах, сменил хирург Илья Емец, ему на смену пришел экс-глава Одесской ОГА Максим Степанов. Но смена министров не должна отражаться на качестве медицины и реформах, необходимых для развития отрасли.
– Как сегодня развивается eHealth?
– Нужно понимать, что в Украине не было старта системы eHealth, не было концепции, плана развития, понимания, куда система движется. Была идея создать что-то электронное. Это «что-то» реализовали на средства доноров. Финансовую и консультативную поддержку оказывали USAID, Deloitte, EDGE/SURGe, SDC, The Global Fund и много других международных фондов и доноров.
В результате мы имеем систему с достаточно широким функционалом, которая активно наполняется данными. Есть несколько основных документов, касающихся развития eHealth, в частности это Закон Украины «О государственных финансовых гарантиях медицинского обслуживания населения», а также постановление Кабинета Министров Украины от 25 апреля 2018 г. № 411. Также добавлю, что, согласно указанным документам, собственник системы – это государство в лице НСЗУ, а госпредприятие «Электронное здоровье» является ее администратором.
– То есть ГП «Электронное здоровье» — это не eHealth?
– Термина «eHealth» в юридической плоскости не существует. Это название используется для определения электронной системы охраны здоровья, так как сокращение ЭСОЗ не очень красиво звучит. Это прописано в законе и постановлении №411, которые мы упоминали уже.
Если говорить об истории создания украинского eHealth, то тут также неоднозначная ситуация. Разработка велась на средства доноров и была рассчитана на одного разработчика – Edelnab. Его кто-то выбирал, когда доноры проводили свои закупки в соответствии со своими процедурами финансирования проекта. Эта компания разработала базовый функционал, но потом оказалось, что за каждый последующий шаг она выставляет большие счета.
Это не могло не обеспокоить доноров. Примерно в это же время в стране начались политические изменения, и международные партнеры эту историю поставили на паузу. Все поняли, что система полностью завязана на одном разработчике. Тогда появился вопрос, который в IT-кругах называется vendor lock-in, то есть невозможность привлечь других разработчиков.
– Разработчики должны были получить документ, где прописано, что, как, когда и зачем?
– Техническое задание не является концепцией или стратегией. Так как ТЗ – это документ, который говорит о том, какие вопросы и проблемы мы решаем и зачем ввели eHealth. То есть сейчас из-за непродуманных шагов предыдущих команд мы имеем проблему для врачей, поскольку электронная система здравоохранения не всегда работает корректно.
Но без адекватного eHealth невозможно проанализировать, сколько стоит медицина. Нам нужно иметь возможность видеть в реальном времени информацию по каждому конкретному медучреждению, что там происходит, какие отделения работают или не работают, как рассчитывают тарифы. По определенным учреждениям, где есть интеграция МИСов (медицинских информационных систем. – Авт.), мы уже видим такие данные. Но нам надо просчитать это на уровне государства.
– Данные, внесенные в электронную систему, соответствуют тем, которые подавались ранее на бумажных носителях?
– Сейчас данные подаются электронной форме. Если бы у меня была информация за предыдущие годы, когда еще была бумажная форма, то мы могли бы сопоставить. Внедрение электронной отчетности идет с определенным саботажем, в том числе и со стороны некоторых медицинских учреждений.
– Ваше видение eHealth?
– Концепция такова: государство создает набор баз данных, и есть рынок медицинских информационных систем, который уже существует. МИСы имеют определенный порядок подключения к этим базам. НСЗУ утверждает функционал, которому должны соответствовать МИСы. Минздрав в этой истории, если можно так сказать, может давать рекомендации. То есть формировать политику, принимая определенные акты. ГП «Электронное здоровье» занимается техническими аспектами. Но контракта, например, с дата-центром ГП «Электронное здоровье» Минздрав не имеет и не заключает. Это все на стороне НСЗУ. Сейчас, когда начались зависания системы, и врачи не могут выписывать электронные направления, мы должны откровенно об этом поговорить. Потому что создана проблема врачам и пациентам.
– Есть информация, что Минздрав не выделил необходимого финансирования для контракта с дата-центром и системе просто не хватает мощностей – нужны 28,8 млн. грн, а дали только 9 млн. грн.
– Сразу отмечу: Минздрав не утверждает бюджет, это компетенция парламента. Средств, которые были выделены на eHealth в этом году, не хватает для системы. Возможно, в период формирования бюджета ответственные из предыдущих команд не смогли убедительно аргументировать необходимость ресурсов на eHealth. Сейчас мы с этим столкнулись.
У НСЗУ подписан контракт с дата-центром. Система находится на защищенном облачном сервисе. Это – нормальная, правильная история. Так и должно быть. НСЗУ законтрактовали определенный ресурс мощностей, который должны использовать до конца года. Но после запуска вторичного звена медицины нагрузки выросли в разы, мощностей не хватает. То есть мы уперлись в то, что действительно не хватает средств на закупку оборудования. Министр подписал все необходимые документы, и мы запустили процедуру перераспределения средств. Речь идет о 7,1 млн грн.
– Вы сталкиваетесь с сопротивлением развития eHealth, ведь система вскрыла многие проблемы, в частности относительно количества и качества медицинских услуг, которые реально предоставляются в украинских больницах?
– eHealth вскрывает многие проблемы. Сейчас моя задача – удержать eHealth, чтобы система не «упала». Я хочу собрать все заинтересованные стороны и откровенно поговорить о будущем. К примеру, НСЗУ оставить пользователем этой системы, а саму систему передать в Минздрав, как это и планировалось изначально, с ГП «Электронное здоровье» сделать современную IT-компанию, которая, в том числе, станет одним из участников разработки.
У нас есть модули, которые нужно доработать, чтобы электронная система в стране качественно функционировала. Но все это сдерживается из-за отсутствия стратегического видения.
Я собрал всю информацию по тому, что есть. Например, в Минздраве сейчас нет документов об использовании материально-технической помощи. Там некоторое время работали активисты, а после того, как они ушли, остались обычные государственные служащие. Я дал поручение: пожалуйста, найдите мне документы. Мне отвечают – документов нет. Я в НСЗУ написал: «Дайте документы, как вы использовали техническую помощь». Теперь жду.
Я понимаю, что НСЗУ проделала огромную работу. И в идеальном мире, если бы они не занимались всем подряд и не зацикливали все на себе, то все бы спокойно работало. Но сейчас только управленческими методами вопрос не решить, надо, чтобы баланс сил был правильный. Нам надо многое сделать, к примеру, внести изменения в законодательство, чтобы вернуть все функции Минздраву. Сейчас мы собираем на базе этого министерства рабочую экспертную группу по развитию eHealth, привлекаем тех, кто имеет к этому отношение. И разрабатываем концепцию развития.
Минздрав – это, пожалуй, одно из самых тяжелых министерств. eHealth касается каждого, и я это понимаю. Мой приоритет – нормальная работа системы, удовлетворенность врачей и безопасность данных.
– Чем вы занимаетесь кроме eHealth?
– Еще одно важное направление – eStocks. Это система, которая позволит на уровне Минздрава понимать наличие лекарств в больницах. Чтобы больницы передавали через Open Data на портал информацию об остатках лекарственных средств. Это очень важное направление. Первый заместитель министра Ирина Садовьяк, которая раньше работала главврачом в Охматдете, лично мне рассказывала историю, как боролась с людьми, которые торговали лекарствами, закупленными для больных детей.
Надо, чтобы информация о наличии лекарств была открытой. Надо, чтобы система обновлялась в реальном времени, а не раз в неделю. Чтобы можно было выявить, на каком этапе исчезают лекарства, найти и наказать виновных.
Я знаю, что будет безумное сопротивление, но мы хотим, чтобы в этой системе было все четко видно: заказали лекарства по такой цене, остаток такой-то, новая партия прибудет в Украину тогда-то. И если лекарство попало на склад, это было зафиксировано. Так же и по программе реимбурсации «Доступные лекарства», чтобы все движения отображались в системе.
У нас есть планы запустить электронные рецепты по реимбурсации инсулина. Ну, и вообще в ближайшей перспективе внедрить электронные рецепты на все рецептурные препараты.
– А что с инсулином?
– Есть правительственное постановление о переходе к электронным рецептам на инсулин. А где разработка? В каком виде? Сейчас в этом направлении вообще ничего не сделано. Даже проектов никаких не видим. Поэтому придется очень много работать. Но если надо, сядем и будем сами писать. Здесь у нас рабочий день заканчивается в 23.00, не раньше. Практически без выходных.
– Еще один вопрос, который волнует всех: появилась информация о запуске электронных больничных. Когда ждать?
– Их можно запустить в том варианте, который мы протестировали, но там оказались некоторые вопросы технического характера, которые не позволяют убрать коррупцию с больничными.
– Что вы имеете в виду?
– Те, кто их выписывали раньше, торговали бумагами, а сейчас они будут делать то же самое, но в электронной форме. Есть две модели: просто перенести больничные в электронную форму и сказать: «С завтрашнего дня выписывайте онлайн». Вторая модель – чтобы больничный был подвязан под диагноз, а этот диагноз был в eHealth и имел запись под конкретного человека.
Используя первую модель, больничный можно выписать на кого хочешь. Мы совместно с партнерами провели тестирование и анализируем предложения и замечания. Работаем над созданием нормативно-правовых актов, базового функционала и планируем, что уже с начала 2021 года целевая модель е-больничных заработает. Больничные, интегрированные в eHealth, существенно снизят коррупционные риски.
– Человек, который не имеет декларации, сможет получить электронный больничный?
Сейчас принимаем решение. Как вариант, такому пациенту предложат заключить декларацию, чтобы войти в eHealth. Или будет отдельный функционал для такой категории с отдельной идентификацией, чтобы, когда декларация появится, данные пациента подтянулись.
– А что вы делаете с системой трансплантации?
– Это очень резонансная тема, которую мне тоже пришлось изучить. История такая: создан программный продукт, к которому есть определенные технические вопросы, он не принят на баланс, потому что кто-то решил, что этот продукт не соответствует техническому заданию, которое было предоставлено. Мы встречались с разработчиком продукта, даже приглашали правоохранительные структуры, потому что на разработку были потрачены значительные средства. По состоянию на сейчас мы договорились, что разработчик дает нам последнюю версию, потому что в Минздраве этого продукта нет в принципе. Когда они нам его передадут, мы создадим экспертную комиссию и на основании ее выводов будем принимать решение. Если система работает и соответствует техническому заданию, то будем ее запускать.
– Если человеку, к примеру, пересадили почку, то в системе eHealth это должно отображаться?
– Да. Я расскажу, как это выглядит сейчас: где-то на флешке есть отдельная программа, которая запускается, имеет свою базу данных. Но с eHealth она никак не интегрирована. Насколько мне известно, единая государственная информационная система (ЕДИСТ) должна быть частью eHealth. Поэтому надо проверить, можно ли интегрировать эти системы уже или, условно говоря, нужно доплатить, чтобы что-то для этого доработать.
Нам сейчас нужно собрать около 200 различных направлений и свести их в одну историю электронной системы здравоохранения, начиная с электронных больничных и заканчивая медицинскими заключениями моряков. Еще отдельно стоит направление «Централь-103», служба экстренной медицинской помощи, электронный рецепт на наркотические средства и др.
Сейчас мы пытаемся удержать систему, чтобы она не развалилась. Фиксируем план, уточняем полномочия, чтобы полностью управлять разработкой, проводить закупки. Мы можем прописать технические задачи и сказать, каким образом должна работать система, привлечь разработчиков с рынка, прописать нормативку, принять работу. Есть еще планы модернизировать горячую линию Минздрава, чтобы люди могли получать на ней ответы на свои вопросы, а не бюрократические отписки.
Я, наверное, эмоционально отвечал на вопросы, но это то, чем я сейчас живу.
