Проклятие вундеркиндов
Мама пятилетнего Саши пророчила сыну карьеру дипломата. Знание французского, немецкого и китайского были в перспективе, а пока она учила с ним английский по системе Домана. И следование этой системе было для нее превыше всего. Когда будильник звонил на урок (а звонил он тридцать раз в сутки – изюминка домановской методики), мама выдергивала Сашу из любой ситуации:играл ли он с друзьями, общался ли с папой или смотрел любимый мультик. Обучение английскому привело ребенка в кабинет невропатолога: мальчик замкнулся, стал отставать от сверстников и полностью потерял контакт с родителями. В благородном порыве посеять знания в голове сына Сашина мама допустила ошибку: она поставила систему выше него.
Прежде чем «систематизировать» жизнь ребенка, Елена Голубева советует родителям определиться с вопросом: для чего это, собственно, нужно? Чтобы: а) быть, как все («Витя из 45 квартиры и Маша из 28-й ходят к репетитору, а чем мой хуже?»), б) быть лучше всех (часто с этой целью родители отдают свое чадо на какой-ни- будь экзотический вид спорта или в три года усаживают за шахматную доску), в) другие варианты.
Вряд ли обучение в случаях «а» и «б» принесет желаемый результат, ведь в стремлении не отстать от других или, наоборот, выделиться, интересы и желания самого ребенка обычно не учитываются. Иногда родители превращают малыша в объект для экспериментов, к примеру, обливают свое чадо для закалки холодной водой. В принципе, начинание позитивное, но если обливающие сами не обливаются (лишь внутренне содрогаются, выплескивая воду на ребенка),чувство содрогания непременно передастся крохе, и пользы от такой закалки будет ноль, только вред.
Основано на доверии
Важный момент любого обучения и вообще отношений родитель – ребенок – это степень доверия малышу. Причем большинство существующих сегодня систем развития и воспитания балансируют от условного доверия до безусловного недоверия. «Условно» – это если в жизненном пространстве ребенка сглаживают все углы, прячут любые мало-мальски опасные предметы – только в этом случае ему доверяют. А тотальное недоверие чаще всего навязывают медики, запрещая, например, малышам до трех лет брать в руки мелкие предметы (а вдруг проглотит или вдохнет?) или бросаясь с трибун конференц-залов фразами наподобие: «У каждого ребенка изначально есть шанс родиться больным» (цитата). Если в глубине души родитель не доверяет своей дочери и сыну, те непременно это почувствуют, и тогда даже самая перспективная система обучения окажется бесполезной.
Пример безусловного доверия детям был продемонстрирован в Англии в конце 60-х годов прошлого века в экспериментальной школе с интригующим названием «Делай, что хочешь». В смысле хочешь – учись, не хочешь – не учись. Ребенок по своему желанию мог идти на занятия в любой класс, а мог махнуть на них рукой и уехать, к примеру, в парк – кататься на велосипеде. Главным принципом этого учебного заведения была добровольная учеба. Неудивительно, что попасть в его стены мечтала добрая половина маленьких англичан. Но, пожалуй, самый неожиданный урок в этой истории получили учителя. Для них стало настоящим открытием то, что дети хотят учиться. Особенно всем запомнился мальчик, регулярно приходивший на занятия, но никогда в них не участвовавший. Обычно он сидел в углу, никогда не отвечал на вопросы и демонстрировал полное безразличие к учебе. Каково же было удивление педагогов, когда на выпускных экзаменах тихоня сдал все тесты не хуже сво- их активных сверстников.
Замкнутый круг
– У детей в первые семь лет жизни очень развиты механизмы подражания, – объясняет Елена Голубева, – кроме того, в каждом ребенке заложена его личная программа развития, которой стоит доверять. Обучая дочь или сына, родители могут пойти двумя путями. Первый основан на подражании взрослому, вовлечении ребенка в процесс своими действиями. Второй подход – ориентация на его интересы, следование за ними. Родитель может организовать для ребенка учебное, вернее игровое, пространство и предложить на выбор занятия. Кстати, этот принцип исповедует система Монтессори. Все, что сейчас не вошло в круг интересов ребенка, он сможет выбрать позже. Методики, следующие за детьми, предполагают, что их развитие происходит не последовательно, а скачкообразно, поскольку на разных этапах развиваются разные участки головного мозга. И в этом большое преимущество таких систем обучения перед последовательными.
Отдельное табу в вальдорфской системе обучения – телевизор. Его семья обязана исключить из домашнего обихода.
Пожалуй, одна из самых поэтапных и догматичных современных систем – вальдорфская педагогика. Согласно ее принципам, в своем развитии ребенок должен пройти все стадии эволюции человека, начиная с земледелия и занятий ремеслами.
Вплоть до шести лет, когда у ребенка начинают меняться молочные зубы, он не имеет права, даже если захочет, обучаться чтению или счету – в его голове не должно быть никаких символов. Первые шесть лет активного развития правого, эмоционального полушария мозга, по вальдорфским принципам, посвящены чувствам и эмоциям: любым видам творчества, занятиям музыкой, уходу за растения- ми в саду и на огороде. Дети, закончившие вальдорфские сады и школы, действительно, становятся очень творческими, неординарными личностями, но, выйдя из замкнутого пространства системы, они не могут адаптироваться в обычной жизни – они к ней просто не приспособлены.
Нечто похожее произошло со школой известного российского педагога Михаила Щетинина. Ее ученики жили отдельно от родителей в частном владении за пределами города почти на полном самообеспечении. Подбирая учителей для своего эксперимента, Щетинин задавал всем один и тот же вопрос: «Сможете ли вы изложить
курс биологии (физики, химии, алгебры) за три недели?» Дети получали знания комплексно по предмету, плюс применялся принцип разновозрастных групп, т.е. старшие передавали знания младшим. На уроках учитывались законы внимания: в течение 30 минут чередовались девять информационных минут и три минуты переключения внимания. Результаты были замечательными: к 15 годам дети знали несколько языков и имели по сути законченное университетское образование. Но тепличное воспитание и сложности с адаптацией мешали «щетининцам» применять свои знания во взрослой жизни. И это проблема большинства систем.
Кстати, история с героем нашей статьи Сашей имела свое продолжение. Его мама не отступила от мысли сделать из него дипломата. И, нужно признать, у мальчика действительно была склонность к языкам. Он регулярно побеждал на городских олимпиадах, пять раз в неделю занимался с репетиторами, участвовал в программах обмена и жил в американских семьях. К концу школы Саша прекрасно знал еще и французский. У него была целая полка словарей, дисков и пособий, а детства, собственно, не было. Когда пришло время выбирать вуз, Саша наотрез отказался поступать в иняз и институт международных отношений. Он сдал экзамены на технический факультет университета, закончил его и сегодня работает программистом.
