— Как работает ваш сервис?
— Принцип работы следующий: мы сопровождаем клиента все время, пока он борется с раком: диагностика, лечение, реабилитация и даже во время ремиссии. Под конкретную ситуацию выбирается вариант лечения из тех, которые могут быть и доступны.
— Например?
— Ну, например та же радиочастотная абляция (РЧА), или пациенту показано лечение с применением киберножа или томотерапия, а они есть только в нескольких клиниках в Украине. Как это обычно происходит? Пациент попадает в медучреждение, и ему помогают решить его задачи с теми инструментами, которые есть в клинике. Я не могу сказать, что это плохие инструменты, но это могут быть не все инструменты, которые нужны для лечения этого пациента.
— Если я правильно понимаю, вы выступаете в качестве оператора или агрегатора?
— В целом — да. Ситуация бывает следующая: либо пациент на этапе, когда у него подозревают онкологию, либо рак только диагностировали. И пациент начинает искать врача. Начинаются поиски, что называется, по “большому кругу” — через знакомых врачей или тех, кто лечился от онкологии. И порой советы дают специалисты, которые не являются профильными. Они профессионалы, но в другой сфере и руководствуются своими знаниями и стереотипами.
— Как это?
— К примеру, у пациента четвертая стадия рака. Есть устоявшееся мнение, что на такой стадии онкопатология лечению не поддается. Но это давно устаревшая информация: сейчас и четвертая стадия тоже лечится. За последние годы появились инновационные методы, которые меняют и течение болезни, и прогнозы, и выживаемость. Но условно “непрофильные врачи” просто не знают о новых методах. Это не их парафия, они не читают специальную литературу, не бывают на онкологических конференциях. Грубо говоря — не в теме. И пациенты, которые слушают непрофильных врачей или своих знакомых, напрасно тратят время и деньги.
У нас сейчас есть пациент, который был в онкологической клинике, где ему подтвердили подозрение на миеломную болезнь. Ему нужен гематолог. А клиника эта не занимается гематологией. Они передали нам этого пациента. Для лечения нужно обращаться в Национальный институт рака. Чтобы начать лечение, необходим анализ, который делают только в Германии, и в работу этот анализ запускают только раз в неделю. И результатов ждать нужно еще две-три недели. Данный пациент, еще будучи в онкологической клинике, где он проходил лучевую терапию, сдал все необходимые материалы, и мы смогли отправить их в лабораторию в Германию. Он не потратил времени на поездку и сдачу анализов. И теперь можно дальше идти в Институт рака. Мы сэкономили время, силы и деньги человеку.
— Я когда готовилась к нашему разговору, искала информацию о подобных сервисах. Нашла нечто похожее, но по медицинскому туризму. Как возникла сама идея?
— Я много общаюсь с пациентами. Свою врачебную деятельность начинала терапевтом в большой городской поликлинике, потом работала в медицинских центрах, специализирующихся на диагностике и лечении онкопатологии. И я понимала, что не всегда есть возможность все дать пациенту в условиях одной клиники. Не хочется никого обидеть, но клиник, которые могут предложить все и на одном месте, в Украине нет и очень мало за границей. Это слишком дорогое удовольствие. При этом клиники не хотят выпускать пациента, а пациент зачастую не знает, что есть альтернатива. И если мы говорим о протоколах лечения в онкологии, то во всем мире рекомендуется принимать окончательное решение через консилиум.
Каждый месяц отсрочки лечения рака повышает риск смерти примерно на 10%
— Если я правильно понимаю, то вы выполняете функцию “дорожной карты” для онкологического пациента?
— Мы, по сути, рисуем направление движения. Был случай недавно, я по работе общалась с врачами-репродуктологами. У меня на консультации была молодая девушка, с учетом диагноза ей предстояло удаление яичников. После лечения она сама детей родить не сможет. Но она сможет законсервировать яйцеклетки, и никто не помешает ей получить ребенка от суррогатной матери. Это тоже наша работа. Еще одно наше важное направление — клинические исследования. Мы выясняем, какие и где проводят клинические исследования.
— Не все больные вообще знают о существовании клинических исследований, и о том, где их искать.
— Мы об этом говорим в первую очередь. Это шанс для пациента получить инновационное лечение совершенно бесплатно. Более того, многие компании оплачивают дорогу, проживание во время КИ. Я повторюсь, онкология — это очень дорого, и не всегда даже после лечения пациент возвращается к полноценной жизни. Но когда ты в этом каждый день, ты точно знаешь, что и как работает, кто может помочь с этой проблемой, где есть специалисты, где идут клинические исследования.
— Расскажите о ваших подопечных.
— У нас их два типа: в процессе активного лечения и в стадии ремиссии. Есть на этапе подбора клиники, есть на этапе сопровождения хода лечения, а это долго — до года. Кроме того, помогаем родственникам больных сдавать целый перечень анализов, делать онкоскрининги, если имеем дело с наследственными онкологическими заболеваниями. Многие об этой необходимости не знают, и таких пациентов нужно вести.
— Сколько человек у вас в команде?
— У нас пока в команде 10 человек. Сейчас стоит вопрос о том, что люди нужны еще. Но сложность в том, что нам нужны люди неравнодушные. Бывают случаи, когда человек не принимает своего диагноза и отказывается что-либо делать, отказывается лечиться. Люди очень боятся рака. Кроме того, пациенты с уже подтвержденным диагнозом боятся, что доктор бросит и они останутся с раком один на один. Мы объясняем, что найдем оптимальный вариант лечения.
Я не знаю, как назвать должность людей, которых мы ищем, но если говорить по-простому, то мне нужна няня для пациента. Мне нужны люди с теплыми сердцами. Бывают случаи, когда пациент уже на последнем этапе и тогда нужно помочь родственникам принять ситуацию такой, какая она есть. Я стараюсь в этот период донести до родственников, что они сделали все возможное. Что они уже не могут влиять на то, сколько родным жить, но они могут повлиять на то, как им жить.
И последнее: я поняла, что при раке даже сильные хотят иметь рядом того, на кого можно положиться в этот сложный период жизни. Наша задача — все рассказать, объяснить, предложить варианты, и это поможет пациенту и его родным принять взвешенное и обоснованное с медицинской точки зрения решение о дальнейших действиях на пути лечения.
Читайте также: Главврач Национального института рака Андрей Безносенко: «COVID-19 – это заболевание с высоким процентом летальности,…
Использованы фото Shutterstock/FOTODOM UKRAINE и facebook Ирины Ковалевой
Discussion about this post